Зарегистрирован: 23 сен 2007, 03:01
Сообщения: 5703
Откуда: Оттуда...
|
Pyaro писал(а): Есть решения ВС? !
Лично я - не видел. Но в ситуации, когда мутная норма закона не прописала механизм расчета четко - на практике решают чиновники и предоставляют от минимума до максимума, определяя его исключительно по своему, чиновничьему (читай - коррупционному), усмотрению.
Для Вас это МОЖЕТ быть:
от 18+15= 33 до 18+18+9+25= 70 кв.м.!!! (моё мнение)
Тут доступны для просмотра мнения суда:
http://spbgvs.ru/work/DecisionsCS/?id=897
http://spbgvs.ru/work/DecisionsCS/?id=863
http://spbgvs.ru/work/DecisionsCS/?id=864
Вопрос - неоднозначный, как и точка зрения на вопрос одного из юристов:
Актуальные вопросы, связанные с новыми нормативами предоставления жилых помещений военнослужащим: о противоположных точках зрения на коррупциогенность новых норм военного законодательства
Изменения в федеральном законодательстве, касающиеся введения специальных норм предоставления жилых помещений военнослужащим (ст. 15.1 Федерального закона "О статусе военнослужащих" - далее Закон о статусе), вызвали позитивные отклики в юридических публикациях. Например, в одном из номеров журнала "Право в Вооруженных Силах" А.В. Кудашкин охарактеризовал данные нововведения не иначе, как носящие "антикоррупционный характер"*(1). Между тем точка зрения, предлагаемая читателю в настоящей статье, является прямо противоположной. И дело отнюдь не в подходе, вытекающем из известного изречения о том, что там, где есть два юриста, существует три мнения. Мнение, излагаемое далее, как раз во многом совпадает с аргументами А.В. Кудашкина. Однако общие выводы из анализа новых норм нами делаются совсем иные, что детально описано в одной из наших публикаций*(2).
Напомним читателю, что согласно Федеральному закону "О внесении изменений в Федеральный закон "О фонде содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства" и отдельные законодательные акты Российской Федерации" от 1 декабря 2008 г. N 225-ФЗ рядом со ст. 15 Закона о статусе, именуемой "Право на жилище", помещена новая статья - ст. 15-1, именуемая "Норма предоставления площади жилого помещения". По этому нововведению:
- норма предоставления жилого помещения по договору социального найма или в собственность военнослужащего бесплатно составляет 18 квадратных метров общей площади жилого помещения на одного человека;
- с учетом конструктивных и технических параметров квартиры размер общей площади предоставляемых жилых помещений может быть превышен, но не более чем на 9 квадратных метров в общей сложности;
- на одинокого гражданина норма предоставления жилого помещения может быть превышена, но не более чем в два раза.
На первый взгляд, надо бы только приветствовать данную конкретику. Напомним, что согласно положениям Жилищного кодекса Российской Федерации (далее - ЖК РФ) предусмотрено принятие собственных норм предоставления жилых помещений каждым из публичных субъектов - Российской Федерацией, субъектами Российской Федерации, муниципальными образованиями. Поэтому, несмотря на четырехлетнюю задержку (исчисляемую с момента вступления в силу ЖК РФ), появление указанных выше федеральных норм для военнослужащих следует полагать позитивным событием, своего рода значительным шагом вперед.
В данной части полностью согласимся с позитивными выводами А.В. Кудашкина о том, что наконец-то устанавливается единый федеральный стандарт предоставления жилья военнослужащим, что нормы предоставления учитывают различия в составе семьи и создают дополнительные возможности соответствующего дифференцирования при нормировании жилищного обеспечения. Именно эти моменты оценены как способствующие противодействию коррупции в сфере жилищного обеспечения военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы. В качестве примеров злоупотреблений, допускаемых ранее, т. е. до принятия анализируемых норм, автором приводятся имевшие место случаи предоставления жилья из расчета явно завышенных норм (двухкомнатных квартир площадью 70 квадратных метров и более вместо стандартных от 47 до 57 квадратных метров; предоставление двух квартир (однокомнатной и двухкомнатной) вместо одной трехкомнатной, что в сумме также дает существенное превышение общей площади предоставляемого жилья)*(3). Очевидно, что подобная "вольница", встречавшаяся на практике в условиях отсутствия конкретных норм предоставления, действительно могла способствовать коррупции в деятельности органов и должностных лиц, уполномоченных решать жилищные вопросы военнослужащих и ветеранов военной службы. Следовательно, сам факт правовой конкретизации норм предоставления жилых помещений служит основанием для утверждения об их "антикоррупционном характере".
Однако предлагаем читателю вновь задаться вопросом о том, насколько принятые нормы действительно конкретны, насколько они недвусмысленны и способствуют единообразному подходу к жилищному обеспечению военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы?
Поиск ответа путем более широкого правового моделирования и более детального проникновения в суть вопроса приводит нас к выводам о том, что этим шагом законодатель так и не смог до конца преодолеть правовой неопределенности в регулировании анализируемых вопросов жилищного обеспечения данной категории государственных служащих. И вот почему.
Приводя примеры возможного применения новых норм жилищного обеспечения, автор публикации исходит преимущественно из вариантов максимально возможных расчетов: 36 квадратных метров на одиноко проживающего военнослужащего, 45 квадратных метров на семью из двух человек. Иные варианты не рассматриваются. Получаемые при этом размеры жилья приближаются к тем, которые давно применяются на практике и получили закрепление на подзаконном уровне. Например, в правовых актах Правительства Российской Федерации, регулирующих вопросы расчета жилищного обеспечения посредством государственных жилищных сертификатов, нормы предоставления конкретны и учитывают различия в составе семьи. В частности, для одиноких граждан размер начисления денежных средств эквивалентен норме 33 квадратных метров общей площади жилья, для двух лиц - 42 квадратных метров общей площади жилья, для трех и более - по 18 квадратных метров общей площади жилья на каждого человека. Аналогичный подход содержится в нормировании субсидий для жилья, предусмотренных подпрограммой "Обеспечение жильем молодых семей" федеральной целевой программы "Жилище". В рамках этой же целевой программы размер субсидии каждому молодому ученому исчисляется из общей площади жилого помещения в 33 квадратных метра*(4).
В чем же, спросит читатель, состоит несовпадение норм предоставления, установленных Законом о статусе для военнослужащих, с нормами, установленными для иных граждан, обеспечиваемых жильем или компенсацией его стоимости за счет федерального бюджета?
Установление Законом о статусе норм предоставления жилья одиноким военнослужащим - гражданам Российской Федерации первоначально наводит на мысль о том, что военнослужащий еще и в "выигрыше", так как вправе рассчитывать на жилплощадь размером даже выше 33 квадратных метров (вплоть до 36 квадратных метров, как это верно указывает А.В. Кудашкин). Но если в Законе о статусе указано, что 18-метровая "норма предоставления жилого помещения может быть превышена, но не более чем в два раза", то это не то же самое, что норма о конкретных 33 или 36 квадратных метрах. Очевидно, что в формулу "18 + (0-18)" укладывается любая норма: точно 18 квадратных метров, выше 18, но не более 36 квадратных метров общей площади. Это может быть площадь и в 18, и в 20, и в 25, и в 30, и в 36 квадратных. метров (приведено нами выборочно). Таким образом, Закон о статусе вносит очевидную правовую неопределенность нормирования предоставления жилья одиноким военнослужащим и военным пенсионерам.
Для граждан, чья семья состоит из двух человек, дело обстоит еще хуже. По буквальному толкованию нормы ст. 15.1 Закона о статусе им полагается жилье размером всего в 36 квадратных метров (сравним с "гарантированными" 42 квадратными метрами на подзаконном уровне). Но эта норма может быть превышена, хотя и не более чем на 9 квадратных метров. Лишь при условии такого увеличения общая площадь предоставляемого жилья на двух человек сравнивается с конкретной нормой в 42 квадратных метра, установленной на подзаконном уровне.
Для семьи из трех и более человек Законом о статусе установлена норма по 18 квадратных метров на человека, которая совпадает с общим подходом расчета на подзаконном уровне. На трех человек это 54, на четырех - 72, на пятерых - 90 квадратных метров. Правда, эти размеры могут быть скорректированы в интересах семьи военнослужащих, ибо Закон о статусе позволяет (законодателем применена формулировка "может быть") увеличить суммарную площадь жилья еще до 9 квадратных метров дополнительно (0 - 9). Следовательно, если семье подполковника И. из трех человек предоставят квартиру площадью 54 квадратных метра, а такой же семье майора В. - площадью 63 квадратных метра, нарушений не будет_
Подведем краткие итоги предложенного выше анализа. Нормы предоставления жилых помещений военнослужащим, установленные ст. 15.1 Закона о статусе, отличаются от подзаконных норм своей вариативностью, которая, однако, "поставлена под условие" - усмотрение довольствующего органа жилищного обеспечения: размер общей площади "может быть превышен". Сравним установленные Законом о статусе и подзаконными актами гарантированные нормы с зависящими от усмотрения минимумами предоставляемого жилья: для одного человека это 18/33 квадратных метра, для двух - 36/42 квадратных метра, для трех - 54/54 квадратных метра и т. д. Очевидно, что при применении норм в существующей редакции Закона о статусе вариативность в пользу граждан не обязательна. Следовательно, в любом случае закон ослабляет правовые гарантии нормирования при предоставлении жилья для военнослужащих.
Наши высказывания по поводу "усмотрения", вероятно, уже навели читателя на мысль о том, что автор постоянно намекает на "нехороших" командиров воинских частей и членов жилищных комиссий, которые могут как применить, так и не применить дозволения в пользу военнослужащих. Но это не намеки, это - прямое утверждение о том, что на практике возникнут проблемы неравенства в подходах к распределению жилья. И дело не только в коррупции. Достаточно припомнить, что государственная политика жилищного обеспечения военнослужащих всегда определялась извечным дефицитом бюджетных средств. Причин, конечно, много, но неоспоримо одно: там, где есть место государственному усмотрению, всегда возникает примат пресловутого казенного интереса. Государство его не скрывает: за меньшие средства нужно решить больше задач. Поэтому, и пусть читатель не усомнится в этом, если будет возможность за 3 млн руб. приобрести две однокомнатные квартиры площадями по 36 квадратных метров или три однокомнатные квартиры площадями по 24 квадратных метра каждая - государственный выбор падет на жилищное обеспечение трех одиноких военнослужащих или ветеранов вместо двух. И все это будет по закону.
Немаловажно и то, что любое чиновничье усмотрение при применении ст. 15.1 Закона о статусе (а оно, как мы убедились, прямо в нем заложено) порождает именно то зло, с которым государство обещает строго расправиться, т. е. возможную коррупцию. "Хорошему" майору П. - квартиру в 36 квадратных метров ( 18 + 18 ), а "плохому" М. - квартиру в 19 квадратных метров (18 + 1). "Своему" полковнику К. с учетом права на дополнительную жилую площадь от 15 до 25 квадратных метров (согласно п. 8 ст. 15 Закона о статусе) - квартиру размером 61 квадратный метр (36 + 25), а "чужому" Д. - размером 34 квадратных метров (19 + 15). И то же все по закону_ Как говорится, почувствуйте разницу.
Приведенные правовые модели значительного различия в вопросах о размерах предоставляемого жилья не следует воспринимать буквально. Но они - прототипы вполне реальных решений жилищных комиссий, имевших место на практике. Подходы к распределению жилья по принципу "кому меньше, кому больше - решать нам" практиковались и ранее, еще до введения анализируемых единых федеральных норм. Основой таких вариативных решений служило региональное законодательство с так называемыми "нормами-вилками" (например, от 9 до 12 квадратных метров жилой площади, как это было установлено в Московской области). Как результат жилье для одних военнослужащих рассчитывали из нормы более низкой, в то время как для иных - из более высокой. И опять-таки все очевидные различия "выводились" по закону_
В данном месте мы вплотную подошли к возможному перенесению наших рассуждений о последствиях столь очевидной вариативности нормирования жилищного обеспечения на проблему коррупциогенности освещенных правовых норм как допускающих различные подходы по произвольному выбору должностных лиц и органов жилищного довольствия.
Исследователи проблем коррупции рассматривают подобное состояние правового регулирования не иначе как объективные предпосылки к возможным коррупционным проявлениям. Например, В.М. Корякин указывает, что нормы, содержащие слова-сигналы "может", "вправе", "имеет право", несут в себе признаки коррупциогенности таких правовых норм. Им же сделан общий вывод о том, что само по себе усмотрение командиров (начальников), вытекающее из неконкретности правовых предписаний с широким спектром дозволения в выборе возможного поведения должностного лица по отношению к правам подчиненных, является объективной предпосылкой возможной коррупции*(5). Недаром исследователь указывает на жилищную сферу как на одну из наиболее коррумпированных в системе бытовых военно-служебных отношений*(6). В прямой постановке проблема возможных различий в нормировании выделяемого жилья военнослужащим указана В.М. Корякиным как предмет возможных коррупционных сделок в отношении качественных характеристик квартиры, в частности ее размера (площади, количества комнат)*(7).
Другой исследователь освещаемого порока нашего общества, К.И. Головщинский, изучающий вопросы коррупциогенности правовых норм, в качестве признака несовершенства норм права, повышающих вероятность коррупции, также выделяет нормы права, которые дают должностному лицу возможность выбирать между различными вариантами поведения по своему усмотрению (так называемые дискреционные полномочия или административное усмотрение)*(8). В качестве вывода автор указывает на то, что "уровень коррупции, и то, как будут использованы дискреционные полномочия (имеется в виду две возможности: опора на административное усмотрение для всестороннего учета обстоятельств дела, либо - для извлечения ренты), тесно связаны друг с другом. Высокий уровень коррупции, обусловленный огромным спектром причин (начиная с низкой оплаты труда чиновников и заканчивая традицией) делает невозможным нормативное использование дискреционных полномочий, что, в свою очередь, приводит лишь к увеличению уровня коррупции. Законодатель, прежде чем принимать решение о наделении должностных лиц дискреционными полномочиями, должен ответить на вопрос: "а можно ли при существующем размахе коррупции увеличивать число соблазнов?"*(9).
В свете указанного не менее парадоксально и то, что анализируемые нами новые нормы в Законе о статусе появились в начале декабря 2008 г., т.е. одновременно с пакетом законов, специально направленных на борьбу с коррупцией: Федеральным законом "О противодействии коррупции" от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ, Федеральным законом "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О противодействии коррупции" от 25 декабря 2008 г. N 274-ФЗ, Федеральным законом "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции организации объединенных наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием Федерального закона "О противодействии коррупции" от 25 декабря 2008 г. N 280-ФЗ. Получается, что когда левая рука законодателя голосовала за очевидно коррупциогенные нормы предоставления жилых помещений военнослужащим в собственность или по договору социального найма, установленные в ст. 15.1 Закона о статусе, его же правая рука старательно дописывала главные правила противодействия коррупции согласно Национальному плану, разработанному Президентом Российской Федерации.
Но чему, собственно, удивляться? О проблеме некачественной работы отечественного законодателя говорят давно и на всех уровнях. И ситуация, при которой принимается правовая норма с явными признаками коррупциогенности как раз в период разгара кампании борьбы с коррупцией, могла бы быть представлена как смешной конфуз законодателя, если бы на самом деле не было так грустно. Очевидно, что вносимые изменения не проходили надлежащей проверки на коррупциогенность*(10), о необходимости которой так много говорилось в это же время.
Таким образом, читатель, вывод об антикоррупционном характере проанализированных нововведений в военном законодательстве, устанавливающих нормы предоставления жилых помещений военнослужащим и гражданам, увольняемым с военной службы, не столь очевиден. Хорошо, что наконец-то появились хоть какие-то жилищные нормы для военнослужащих. Плохо, что они оказались не столь конкретными, как этого требует реальное состояние дел в жилищной сфере, а потому сомнительными по своему качеству.
Каким же видится возможный выход из сложившейся правовой неопределенности предложенного Законом о статусе нового жилищного нормирования?
Проблема достижения конкретики любой правовой нормы приводит законодателя к известному конфликту с необходимостью одновременного абстрагирования от этой самой конкретики: правовая норма не должна быть казуистичной, а должна иметь характер достаточно универсальный, достаточно всеобщий для того, чтобы охватывать собой все наиболее типичные случаи, требующие регулирования этой нормой. С этой общеправовой точки зрения предложенные законодателем достаточно гибкие правила жилищного нормирования весьма полезны, так как позволяют правоприменителю "вписаться" во многие нестандартные ситуации. В то же время эти гибкие правила недоработаны, а потому вредны как не до конца юридически определенные, как позволяющие по-разному подходить к жилищному обеспечению военнослужащих в однотипных ситуациях. Получается, что норма закона требует доработки, введения в нее дополнительных условий применения "повышения" или "понижения" жилищных нормативов. Такая доработка возможна как на уровне самого Закона о статусе, так и на подзаконном уровне, конкретизирующем порядок применения федерального закона. Будучи нормативно закрепленными, правила суммирования жилищных норм станут известными и правоприменителю, и военнослужащим, реализующим свои субъективные жилищные права. Тем самым будет искоренена главная причина возможных административных злоупотреблений.
Е.Г. Воробьев,
кандидат юридических наук, доцент
"Право в Вооруженных Силах", N 8, август 2009 г.
_________________
Cogito, ergo sum ....
|
|
Вход
FAQ
Поиск
.